Наверное, каждый фотограф знает, что есть целый ряд сюжетов, которые снимать не стоит: кошечки, отражения в луже, свои ноги, селфи в зеркале, со всех сторон замкнутый стенами питерского двора кусочек неба, солнце на ладони и т.д., и т.п. Перечень довольно длинный, и многое из него прекрасно вписывается в рамки темы нашей выставки «Город – среда обитания». Некоторые ее посетители и участники даже в сердцах поговаривают о том, что пора уже запретить некоторые из этих сюжетов правилами конкурса. Но это, наверное, слишком радикальная мера, противоречащая духу нашего сообщества. К тому же, она чревата закрытием выставки.
Повторяемость сюжетов – явление в искусстве далеко не новое. Мы знаем о картах-схемах В.Я.Проппа, который свел все разнообразие народных сказок к нескольким алгоритмам; о «вечных» («бродячих») сюжетах в литературе, связанных с такими сверхтипами, как Одиссей или Дон Жуан. А сколько кинофильмов представляют собой, в сущности, одну и ту же историю Золушки? А живопись? Она тесно связана с литературой и мифологией, поэтому музеи просто переполнены картинами на одни и те же библейские, античные и исторические сюжеты. Кроме того, в живописи возникают и собственные устойчивые сюжеты. Забьем, к примеру, в поисковик картинок фразу «женщина у окна читает» – и получим огромное количество старинных и современных картин на этот сюжет.
Фотография тут ничем не отличается от других искусств. Ну, разве что тем, что фотографируют сейчас все и всё, отчего создается впечатление, что ничего нового найти уже просто невозможно. Так что, если запретить все избитые темы, на выставке останется три фотографии, сюжеты которых будут растиражированы в следующем году.
Сама я, например, очень люблю фотографировать манекены, витрины и отражения и посвятила им целую выставку. Но при этом прекрасно отдаю себе отчет в том, что тема эта далеко не новая.
Давний кадр классика американской фотографии Эллиотта Эрвитта, одновременно ироничный и философский, – это, на мой взгляд, один из шедевров мировой фотографии. В нем идеально выстроена картина взаимодействия манекена и человека, которые смотрят друг другу в глаза с любопытством и каким-то невысказанным вопросом. Кажется, что манекен окликнул женщину… или она почувствовала на себе этот пристальный взгляд.
Известный всем классический снимок Анри Картье-Брессона, большую часть которого занимает лужа, основан на перекличке изображения на афише и фигуры прыгающего человека. Согласитесь, что он много потерял бы, лишившись отражения, потому что в активный диалог с афишей вступает именно оно.
В Литве, еще советской, очень неожиданно снимал манекены и перевернутые отражения в лужах, к сожалению, не очень известный нам каунасский фотограф Ромас Юшкелис. Неживые объекты на его фотографиях кажутся мыслящими и движущимися.
А его перевернутые лужи вызывали и, несмотря на огромное количество поздних повторений сюжета, до сих пор вызывают какой-то сдвиг в сознании.
Современный нью-йоркский фотограф Гийом Годэ, также снимая отражения в лужах, создает иллюзию проникновения в неизведанные глубины, как, например, на этом снимке – «Утонувшие стулья».
Неожиданны и остры отражения в работах финского фотогафа Ханнеса Хейкуры. Человек на фотографии, приведенной ниже, дробится, теряет свою целостность в мире, и для зрителя открывается какая-то другая реальность.
Кажется, что можно еще придумать, как снимать на эту тему после таких выдающихся работ? Но если фотографа по-настоящему тревожит, притягивает какай-то сюжет, отказываться от него не стоит.
На выставке «Город – среда обитания 2015» была представлена удивительная и, на мой взгляд, недооцененная фотография Ольги Завидоновой «dsc_Реальности. Тюмень», где две маленьких человеческих фигурки, движущихся в разном направлении (мотоциклист и прохожий), кажутся потерявшимися перед строем безголовых обнаженных манекенов. Черный треугольник навеса, разделяющий реальный и иллюзорный миры, придает этой фотографии особую жесткость и символический характер.
Одним из призеров выставки 2016 года стала работа Аллы Соколовой «Лето – это маленькая жизнь», построенная на взаимодействии отражений и силуэтов. Простая повседневная сцена становится исполненной какого-то особого смысла, она просто завораживает и не отпускает взгляд.
Еще один призер – фото Михаила Гута «Утренний танец башенных кранов». В этом снимке важно именно то, как отражение искажает строгую геометрию кранов, заставляя их «плясать».
Так что «избитая» тема – не обязательно признак второсортности работы. Эллиотт Эрвитт писал: «Я думаю, что фотография это искусство наблюдательности. Нужно найти что-нибудь интересное в самом обычном месте. Я понял: не важно, что мы видим — важно как мы видим».
Даже кошечку можно снять так, как этого не делал еще никто… ну, почти никто. Не забывая, конечно, об уроках классиков. Ведь Анри Картье-Брессон, Брассай и Эдуард Буба их тоже фотографировали.
(Фото А. Картье-Брессона)
(Фото Брассая)
(Фото Э. Буба)
При этом необходимо отличать разные трактовки сюжета от плагиата и штампа.
Плагиат в фотографии, конечно, понятие относительное (мы имеем в виду не присвоение себе авторства чужой работы, а ее копирование). Полной идентичности тут быть не может, но заимствование идеи или ракурса бывает очевидным, хотя иногда это происходит неосознанно.
Взять, к примеру, классический снимок Бориса Игнатовича «У Эрмитажа», сделанный в 1930 г.
Часто он практически повторяется современными фотографами-любителями. Вот, почти наугад, парочка работ, которые выдал поисковик по запросу «нога Атланта».
(Фото И. Кузнецовой)
(Фото Ю. Батуриной)
Мы даже встретили «ремейк» фотографии Игнатовича на стоке, правда, с вежливым указанием на источник заимствования.
Лично мне смысл такого копирования совершенно непонятен.
Иногда, конечно, тождество сюжета и ракурса – результат простого совпадения, клишированности сознания. Помню, как в 1991 году, задолго до Инстаграмма, я сидела на скамейке в Музее Родена в Париже возле знаменитого «Мыслителя». Время от времени к скульптуре по два-три человека подходили туристы. И всякий раз кого-то осеняло, и он садился фотографироваться рядом с «Мыслителем», приняв его позу. Глаза туристов светились счастьем: было видно, что каждый считает себя необыкновенно оригинальным.
Сейчас таких интеллектуальных фотографий мне в Интернете не попалось, зато я увидела, как на смену повальной моде на «прикольные» фотографии с Пизанской башней приходит мода на «прикольные фотографии того, как туристы делают прикольные фотографии с Пизанской башней».
В общем, солнце на ладони, отбрасывающее тень сердечком колечко на раскрытой книге, отражение пейзажа в бокале и иже с ними – все это затертые клише, подобные рифме «кровь – любовь». И этого стоит остерегаться. Но «вечный сюжет» – будь то кошка на окошке или мир перевернутых луж – имеет право на существование. В конце концов, все кошки серы только ночью. И то, не считая черной. Свет авторского взгляда может сделать интересным любой сюжет.
Ну и, в заключение, хотелось бы немного помечтать. А что если на следующий год учредить парочку специальных призов, которые будет присуждать профессиональное жюри – люди, в отличие от многих из нас, дорогая публика, хорошо знающие историю фотографии и творчество современных мастеров? Например, приз за самую-самую оригинальную фотографию? Или, наоборот, за самое нестандартное авторское решение «вечного» сюжета?
Автор статьи Инна Шолпо